Граф — Пролог — Кямал Ходжар оглы

Он жил и играл в футбол честно,               Характер - это судьба                                   
с достоинством, по-графски

Баку, лето 1966 года. Идет заседание Дисциплинарного комитета Федерации футбола Азербайджана. На заседание вызван Рамиз Худжат оглы - полузащитник футбольной команды "Локомотив" Баку, выступающей в Чемпионате СССР по Классу "Б", 3 зона.

В те годы футболисты старались не попадать в поле зрения этого "карательного" органа Федерации, который нередко выносил суровые решения вплоть до отстранения от футбола за различные нарушения дисциплины спортивного и морального характера. Чем же было продиктовано персональное дело игрока основного состава "Локомотива", какой проступок совершил Рамиз, из-за чего "удостоился" в середине сезона внимания со стороны охранителей "высоких принципов советского спорта"?

Парадокс, вернее нелепость, ситуации состояла в том, что Рамиз своим поведением и позицией относительно накануне сыгранного матча именно отстаивал эти "высокие принципы". Он выступил против решения Федерации о сдаче матча другой азербайджанской команде из 3 зоны - "Полад" Сумгаит, где были собраны наиболее опытные игроки. Перед сумгаитцами ставилась задача по итогам сезона занять первое место в зоне и перейти в класс "А", 2 лигу, составив тем самым компанию кировабадскому "Динамо".

Матч между "Локомотивом" и "Поладом", во многом благодаря неуступчивости Рамиза и его влияния на товарищей по команде, завершился в пользу бакинцев, что вызвало резкую отрицательную реакцию руководителей азербайджанского футбола. Он был объявлен зачинщиком заговора в команде, обвинен в отсутствии патриотизма, нанесении вреда престижу отечественного футбола, несмотря на явное противоречие этой реакции с целями и политикой, официально декларируемой Федерацией футбола относительно соблюдения кодекса чести и этики в жизни и на поле.

Все эти абсурдные и нелепые обвинения вперемешку с угрозами были бесцеремонно брошены в адрес Рамиза сразу же после окончания этого злополучного матча в раздевалке "Локомотива" председателем Федерации футбола К. Ахундовым. Подобная, с позволения сказать, псевдопатриотическая позиция, смахивающая скорее на местечковость, несмотря на её явно антиспортивный характер, тем не менее легла в основу обсуждения поведения Рамиза на заседании Дисциплинарного комитета. Была подготовлена резолюция, предусматривавшая пожизненное отстранение Рамиза от футбола, которому на этот момент было всего 25 лет.

Между тем, эта позорная резолюция, к счастью, не была принята, так как против неё выступил один из членов комитета Михаил Алимкин, который в конце 30-х - начале 40-х годов защищал честь "Локомотива" и считался одним из сильнейших нападающих Азербайджана того времени.

По окончании карьеры игрока Алимкин работал тренером и подготовил много интересных молодых футболистов. В частности, руководимая им юношеская команда "Нефтяник" Баку в 1958 году в Майкопе заняла второе место в финале Чемпионате СССР, лишь уступив первенство сверстникам из ЦСКА, в которой выделялся будущий легендарный советский футболист Альберт Шестернев. В серебряной команде Алимкина как раз играл Рамиз и многие другие талантливые ребята, ставшие затем известными мастерами азербайджанского футбола: Семиглазов, Гаджиев, Хлучин, Муритов и другие. Кстати, по итогам юношеского чемпионата Рамиз был признан лучшим полузащитником, ему был вручен Кубок и приз - спортивный костюм.

Алимкин, следовательно, хорошо знал своего воспитанника Рамиза Худжат оглы. Ему, опытному тренеру и настоящему педагогу, Рамиз запомнился не просто как жёсткий, неуступчивый на поле футболист, но и как юноша с непростым, принципиальным характером, тяжело идущим на компромисс.

Но не только этими качествами игрока и человека оперировал Алимкин, когда приводил доводы в защиту Рамиза. Главным в его выступлении было крайнее удивление и возмущение тем, что члены Дисциплинарного комитета в угоду достижения любой ценой ложных целей развития футбола в республике и явного очковтирательства, фактически игнорируют принципы справедливой игры, бесчеловечно пытаются сломать судьбу футболиста, следовавшего этим принципам.

По мнению Алимкина, такое поведение комитета и принятие предложенной резолюции могут иметь далеко идущие негативные последствия в деле формирования морального климата в спортивной жизни республики. В заключении Михаил Алимкин просто сказал: "Вы вообще отдаете себе отчет в том, что делаете?! Пытаетесь угробить молодого человека за его честность и принципиальность, за следование основополагающим законам спортивной борьбы".

Позиция Алимкина, его доводы и явные намеки на заказной характер расправы с футболистом, препятствовавшим якобы расширению места и роли азербайджанского футбола на всесоюзной арене, отрезвляюще подействовали на членов Дисциплинарного комитета, которые в итоге были вынуждены оказаться от принятия подобной резолюции, смахивавшей без преувеличения, на "приговоры троек" периода сталинских репрессий.

Рамиз таким образом по счастливой случайности избежал чудовищно неправедного наказания из-за очередного проявления своего характера, доиграл до конца сезона за "Локомотив", который занял шестое место в зоне. Но пройдя через экзекуцию так называемого "Дисциплинарного комитета" и поняв, что в Азербайджане уже не сможет продолжать карьеру, вынужден был уехать за пределы республики и искать счастье в других командах.

Однако, этот эпизод наиболее наглядно продемонстрировал, что во многом именно из-за неоправданной прямолинейности, сложного и упрямого характера Рамизу не удалось добиться наибольших успехов в спортивной карьере и уйти из жизни в расцвете лет.

При этом он был очень открытый, доверчивый, оставался преданным товарищем, с добрым сердцем и щедрой душой. Не зря его прозвали Графом. Хотя к концу жизни он несколько замкнулся, что объективно вытекало из противоречивых черт характера и неудовлетворенностью самореализацией, привело к злоупотреблению алкоголем.

Но об этом и многом другом - в самом повествовании.